Увеселительная прогулка - Страница 50

К оглавлению

50

— Я сегодня же оформлю перевод в банке.

— Я знал, что вы добрый человек и способны понять чувства других.

— Прощайте, — сказал Эпштейн.

6 сентября, незадолго до полуночи
ГОСТИНАЯ В ДОМЕ ЭПШТЕЙНА

— Это что — твое последнее слово? — спросила Сильвия.

— Да, — ответил Эпштейн.

— Ты уходишь?

— Ухожу.

— Ты подал на меня жалобу?

— Я поручил адвокату по бракоразводным делам составить договор об условиях развода и начать процесс.

— Но ведь на самом деле ты совсем не хочешь разводиться?

— Ты этого хочешь.

— А ты соглашаешься?

— Мне ничего другого не остается.

— Ты заявишь о нарушении супружеской верности?

— Я сказал адвокату, что обвиняющей стороной выступаешь ты.

— В чем же я могу тебя обвинять? Виновата ведь я.

— Так будет честнее. Я же не собирался разводиться. Ты требуешь развода, я тебе уступаю.

— Этого я не понимаю.

— Ты не понимаешь и того, почему я не потребовал у тебя развода еще десять лет тому назад.

— Да, это меня удивляет.

— Я оставлю тебе дом, мебель и твою машину.

— Ты сошел с ума.

— Но зато ты не будешь получать ренту. Я заберу только некоторые картины. Может быть, еще два ковра.

— Куда ты намерен уехать и что будет с Оливером?

— Когда все кончится, я отправлю Оливера в какой-нибудь колледж в Англии, где ни одна душа не будет знать о его прошлом.

— И я никогда больше не смогу его увидеть?

— Если он захочет видеть тебя, то сможешь.

— Сколько ты ежемесячно вносишь за дом?

— Тысячу с небольшим.

— И эти деньги придется теперь выплачивать мне?

— Пока нам не оформят развод, я буду платить сам.

— А на что я буду жить?

— Об этом разговаривай с Тобиасом.

— Значит, после развода все заботы о доме лягут на меня?

— Ты вправе делать с ним что хочешь. Можешь его продать.

— Но пока мы не разведемся, ты будешь давать мне деньги?

— Нет. Пусть тебе дает Тобиас. Завтра я упакую свои личные вещи и покину этот дом. А к тебе переедет Тобиас.

— Этого ты знать не можешь.

— Но могу предполагать.

— Здесь есть материальные соображения.

— Меня это не интересует.

— Тобиас должен давать массу денег своей жене, обедать ему приходится в ресторане, здесь он смог бы по крайней мере ужинать.

— Меня это не интересует.

— С какой стати ты поддерживаешь его жену?

— Откуда ты взяла, что я поддерживаю его жену?

— Его жена знает обо мне все.

— Так-таки все?

— Например, историю с моей беременностью.

— Я посоветовал жене Тобиаса, если уж дело дойдет до крайности, доказать, что Тобиас не в состоянии как следует позаботиться о детях. Он собирается жить с женщиной, которая тоже оказалась не в состоянии как следует воспитать своего единственного сына.

— Это уже подлость с твоей стороны!

— Я целюсь не в тебя, а в Тобиаса.

— Почему же ты так великодушен со мной и в то же время вредишь Тобиасу? Ведь он мой друг.

— Я не великодушен. Я отдаю тебе все, потому что все, что я скопил и создал за семнадцать лет нашей жизни, имело для меня смысл лишь до тех пор, пока я верил в осмысленность нашего союза. Ты эту веру разбила. Так на что мне теперь все это?

Сильвия подошла к бару и спросила:

— Хочешь виски? Я купила сегодня бутылку «блэк лебел».

— Спасибо, — ответил Эпштейн, — я пойду спать.

— Ты устал?

— Да.

— Послушай, Эп!

— Да?

— Если ты никогда не вернешься в этот дом, если ты завтра уедешь из него насовсем, я уеду тоже.

— Почему?

— Я больше не могу здесь жить.

— Почему?

— Я не хотела тебе говорить. Но теперь придется.

— Так говори.

— Каждое утро я нахожу на калитке плакат: «Здесь живут родители насильника и убийцы Оливера» или «В такой вот роскоши и вырастают убийцы». Когда я захожу в магазин, продавщицы со мной едва разговаривают.

— Наш адвокат поможет тебе продать дом. Я передам ему все документы.

— Разве ты не слышал, что я сказала?

— Слышал.

— Боже мой, какой же ты стал бесчувственный.

Эпштейн ничего не ответил.

— Ты только того и ждал, чтобы я сделала какой-нибудь промах, — сказала Сильвия. Она налила себе виски и осушила рюмку одним глотком. — Почему ты не ушел от меня еще тогда? — спросила она.

— Когда?

— Когда я вернулась к тебе в положении…

— Тебе нужна была моя поддержка.

— Ты всегда на высоте, Эп.

— Сильвия, я устал.

— Безумие какое-то! Я тебе изменяю, я ухожу от тебя к другому, бросаю тебя, а при разводе я же еще и оказываюсь обвиняющей стороной!

— Это соответствует ситуации.

— Не я, а ты должен обвинять меня.

— Раз ты оставляешь меня, следует предположить, что у тебя есть ко мне претензии.

— И сверх того, ты еще разыгрываешь такое великодушие!

— Я не разыгрываю великодушие, и я вовсе не великодушен. Если вдуматься, твое положение лучше моего.

— У тебя нет угрызений совести. Ты теперь свободен.

— И у тебя не должно быть угрызений совести.

— Я же предала тебя, Эп.

— Перестань. Я любил тебя, и на то была моя добрая воля. Никто меня не заставлял тебя любить. Никто не заставлял семнадцать лет жить с тобой… возле тебя.

— И ты выдержал это…

— Я был свободен в своих решениях — настолько, насколько может быть свободен человек, когда он любит.

— А теперь я безжалостно разбила эту любовь.

— Нет. Этих семнадцати лет тебе из меня не вытравить. Но ты сделала все для того, чтобы я перестал тебя любить.

50